«Поистине, нет благородства без традиции и без трагедии»

Совместный проект
Демидовского университета и Общественной организации региональной еврейской национально-культурной автономии Ярославской области

Владимир Евгеньевич Жаботинский
(при рождении — Вольф Евнович Жаботинский; ивр. ‏זאב ז'בוטינסקי‏‎ — Зеев Жаботински; 5 (17) октября 1880, Одесса — 3 августа 1940, Нью-Йорк) — всемирно известный общественный и политический деятель, писатель, поэт, переводчик, журналист и публицист.
17.10.1880 - 04.08.1940

Детство и юность

Зеев (Владимир) Жаботинский родился 12 Хешвана 5641 (17/10/1880) года в Одессе, Украина, в семье Йоны Бен Цви и Хавы (Зак). В семье он был младшим из троих детей. Через год после рождения Зева умер его старший брат Меир, а отец, богатый торговец, скончался, когда Зееву было шесть лет. Мать осталась одна с ним и его старшей сестрой Тамар, и семья страдала от бедности. Тем не менее, Хава сумела обеспечить своим двум детям среднее образование и нашла для них учителя иврита.

Жаботинский начал писать стихи в десять лет и публиковался в секретной газете "Правда", которую выпускал подпольно вместе со школьными друзьями. Он отправлял свои многочисленные переводы и статьи в редакции других газет, но везде получал отказ. "Уже тогда я ощущал тяжесть будущего - вспоминал Жаботинский годы спустя. "Я боялся, что, возможно, за меня уже было решено свыше, что мне суждено стать юристом или инженером".

В 1897 году Жаботинский с удивлением обнаружил, что в одной из местных одесских газет была опубликована статья "Педагогический комментарий", посвященная системе оценок в школах, которую он написал под псевдонимом Владимир Ильич. В дальнейшем многие из его статей, написанных еще в юности, были опубликованы. Он был принят в качестве иностранного корреспондента либеральной и влиятельной газеты "Одесский листок" в Берне и в Риме. В1898 году во время поездки на поезде из Одессы в Берн он познакомился с евреями из гетто. "Там, в поезде, мне выпала честь впервые соприкоснуться с гетто… Я опустил голову и молча спросил себя: "Это наш народ?"

Высшее образование и журналистика

Осенью 1898 года Жаботинский переехал в Рим и поступил здесь в университет на юридический факультет, а также на курсы политической экономии, философии и истории ведущих профессоров. Он быстро овладел итальянским языком и даже публиковал на нем статьи. В Риме Жаботинский мог наблюдать национально-освободительное движение итальянского движения, что укрепило его взгляды на национальное существование. Большое влияние на юного Жаботинского оказал характер Джузеппе Гарибальди, который боролся за освобождение Италии от бремени иностранного правления и за объединение страны.

Во время своего пребывания в Риме Жаботинский взял итальянский псевдоним "Altalena" и объяснил: "Я выбрал это имя по забавной ошибке: в то время я еще не знал настоящего итальянского и думал, что это переводится как "журавль" - впоследствии я узнал, что "Altalena" на самом деле означает "качели".

Летом 1901 года Жаботинский покинул Италию и оставил учебу, не получив университетского диплома. По возвращении в Одессу он продолжил работать журналистом и вел ежедневную колонку "С первого взгляда" в газете "Одесские новости".

В том же году в Одесском муниципальном театре была поставлена его первая пацифистская пьеса "Кровь". В начале 1902 года Жаботинский был арестован российской царской полицией вместе с социалистами-революционерами по обвинению в подпольной деятельности против режима. Арест продлился семь недель.

Свидетель нескольких антисемитских инцидентов, прокатившихся по Одессе в первые годы XX века, Жаботинский вступил в Организацию еврейской самообороны, созданную для защиты евреев от антисемитов.
После Кишиневского погрома 1903 года, который потряс еврейство всего мира, Жаботинский отправился в город, чтобы расследовать это событие. Вернувшись в Одессу, он вступил в сионистскую организацию. В это время он переводит с иврита на русский язык "Сказание о погроме" Хаима Нахмана Бялика; перевод значительно повлиял на русскоязычное еврейство.
После переезда из Одессы в Санкт-Петербург в 1903 году, Жаботинский вошел в редакционный совет газеты "Еврейская жизнь" и еженедельного издания "Рассвет" и объездил многие города России.

В 1906 году в Гельсингфорсе (Хельсинки, столица Финляндии) проходила конференция российских сионистов. На этой конференции была принята сформулированная Жаботинским программа, посвященная национальным меньшинствам в России и созданию автономной еврейской национальной структуры на ее земле, как части плана предоставления прав всем национальным меньшинствам в Российской империи.
В том же году Жаботинский начал свою борьбу за еврейский язык и за создание еврейского университета в Эрец-Исраэль. В 1913 году на одиннадцатом сионистском конгрессе в Вене, где присутствовал Жаботинский, решение о создании университета было принято , а Жаботинский был выбран членом его учредительного комитета.
Позже, в начале Первой мировой войны, Жаботинский отправился в район Западного фронта в качестве разъездного корреспондента газеты "Русские ведомости".

В октябре 1907 года Жаботинский женился на Джоанне (Ане) Гальпериной, с которой впервые встретился в 15 лет, тогда как ей было всего 10. Их единственный сын Эри, родившийся в 1910 году, говорил с отцом исключительно на иврите.
В 1909 году Жаботинский совершил свой первый визит в Эрец-Исраэль. Он начал посвящать много времени и энергии лекциям и выступлениям перед еврейской общественностью.

Зеев Жаботинский и Демидовский юридический лицей в Ярославле

В 1912 году Жаботинский получил диплом Ярославского Демидовского юридического лицея.
К экзаменам он был допущен «в качестве экстерна» и по всем предметам получил "весьма удовлетворительные" оценки, по политической экономии оценки были "удовлетворительные". Сочинение на получение кандидатской степени было представлено им на тему "Самоуправление национальных меньшинств в местностях с разноплеменным составом населения".
12 мая 1912 года Советом Демидовского юридического лицея Жаботинский был удостоен степени кандидата юридических наук.
Статья Жаботинского по теме диплома была опубликована в сентябре 1913 года в журнале "Вестник Европы".

Литературное творчество

Город рождения Зеева Жаботинского, Одесса, многокультурный и космополитичный, сформировал личность и повлиял на мировоззрение будущего писателя и общественного деятеля.
Жаботинский творил в жанрах романа, драмы, поэзии, занимался литературной критикой и писал фельетоны, к которым он относился как к искусству ради искусства.
В литературе интеллектуал Жаботинский видел инструмент просвещения. Он писал на многих языках, среди которых иврит, идиш, английский, русский и немецкий, и перевел множество произведений западной литературы на иврит. Широко известны его переводы на русский язык стихотворений "Ворона" (1897) и "Аннабель Ли" (1931) Эдгара По, отрывки из "Фауста" Гете и стихи Бялика. Пик литературного творчества Владимира Жаботинского приходится на период после Первой мировой войны. Опубликованы его романы "Самсон Назорей" (1927) и "Пятеро" (1936), мемуары "Повесть моих дней", "Правда об острове Тристан да Рунья", а также поэтический сборник "Стихи, переводы, плагиаты". Один из важных романов Жаботинского "Пятеро"описывает русско-еврейскую жизнь глазами ассимилированной еврейской семьи - семьи Мильгром из Одессы.
Жаботинский считал, что "поэзия бесконечно выше прозы". Он внес огромный вклад в развитие новой еврейской поэзии. В "Песнях Сиона", написанных на иврите, Жаботинский представил доктрину "Великого сиониста". Эти стихи стали гимнами молодежных и студенческих движений. Он также писал светские стихи, например, "Поэма контрабандиста" и "Шафлох".
Некоторые из его поэтических произведений, фельетонов и статей изданы отдельно: "В студенческой богеме" (из жизни итальянского студенчества), "Десять книг", поэма "Бедная Шарлотта", "Еврейское воспитание" и др.
Жаботинский ценил не только литературу, но и театральное искусство. Самым же возвышенным из искусств он считал музыку – единственную, "способную охватить всю человеческую душу и выразить как счастье, так и печаль, радость и огорчение".

Иврит

Иврит был одним из страстных увлечений Жаботинского. В 1910 году, когда он участвовал в конференции, на которой великие деятели еврейской культуры выступали на идише, Жаботинский предпочел говорить на иврите. В этот же период он отправился в лекционный тур и выступил с речью "Язык еврейской культуры" в 50 различных общинах России. Он определил эту речь как "единственную, которой я буду гордиться до самой смерти".
Жаботинский инициировал создание школ иврита в разных европейских странах, занимался изданием учебников и справочников на священном языке. Так, была опубликована книга "Все для ученика" - карманный справочник по географии, физике, химии, истории и книга "613 слов" для изучения 613 слов на иврите, написанных латинскими буквами. Он провел кампанию, продвигающую использование иврита и правильный акцент. В 1911 году Жаботинский выступил одним из основателей издательства "Тургеман Паблишинг Хаус", которое публиковало переводы классической мировой литературы на иврит. Среди таких книг - "Дон Кихот" Сервантеса в переводе Бялика и "Тысяча и одна ночь" в исполнении Дэвида Йеллина.
Летом 1919 года была основана ассоциация "Наш язык", избравшая Жаботинского членом правления.

Общественно-политическая деятельность

В 1915-1917 гг. Жаботинский занимался в Лондоне политической деятельностью.
В 1915 году он вместе с Иосифом Трумпельдором активно участвовал в создании Еврейского легиона в составе британской армии для борьбы с турками за Эрец-Исраэль. В 1918-1919 гг. служил сначала рядовым, а затем офицером легиона и участвовал в боях за освобождение Эрец-Исраэль от турок.
В 1919 году Жаботинский демобилизовался из английской армии в знак протеста против антисионистской позиции английской военной администрации.
Беспорядки 1920 года и заключение в тюрьму Акко
В 1920 году Жаботинский организовал около 600 демобилизованных солдат, ветеранов Еврейского легиона и добровольцев, создав тем самым первое подразделение обороны в Иерусалиме. В апреле 1920 года Жаботинский был арестован и был приговорен к 15 годам тюремного заключения и каторжных работ в тюрьме Акко. Его заключение вызвало недовольство общественности, и из-за давления приговор Жаботинскому был смягчен до одного года.
Во время своего пребывания в тюрьме Акко Жаботинский читал лекции по разным предметам для своих сокамерников, перевел "Божественную комедию" Данте Алигьери с итальянского на иврит, а также несколько рассказов Артура Конан Дойла. Кроме того, он написал поэму "Узники Акко", которая стала символом его борьбы за национальное освобождение еврейского народа.
В 1920-е-1930-е годы Жаботинский активно занимался общественно-политической деятельностью, направленной на создание государства Израиль.
В 1933 году он призывал мир к бойкоту нацистской Германии. В 1939—1940 гг. Жаботинский выдвинул идею создания еврейской армии, которая бы воевала на стороне союзников против нацистской Германии. С этой целью он выехал в США в феврале 1940 года. Здесь он посетил лагерь молодежного сионистского движения Бетар неподалеку от Нью-Йорка.
Зеев Жаботинский умер 29 Таммуз 5700 (04.08.1940) от разрыва сердца. Его похоронили на кладбище Моше Монтефиоре на Лонг-Айленде, в Нью-Йорке.

В своем завещании, написанном 3 ноября 1935 года, он просил: "Моя воля заключается в том, чтобы я был похоронен или мое тело было сожжено в том месте, где меня найдет смерть. Мои кости (если я буду похоронен за границей) не могут быть переданы в Эрец-Исраэль, кроме как по указанию ее будущего еврейского правительства ".
В 1964 году правительство, возглавляемое Леви Эшколем, выполнило волю Жаботинского, и он был похоронен на горе Герцля в Иерусалиме. Церемония погребения его и его жены Джоанны, которая умерла в Нью-Йорке в 1949 году, состоялась 9 го июля 1964 года.

Институт Жаботинского

В 1937 году в Тель-Авиве был создан Институт Жаботинского, в который входят Музей Жаботинского и Архив Движения Жаботинского,
Целью Института Жаботинского, созданного г-ном Паамони, является распространение наследия Владимира (Зеева) Жаботинского и Национального движения, а также поощрение научных исследований по этим темам.

Из воспоминаний о Зееве Жаботинском

"Он ввел меня в литературу" К. Чуковский.
Из дневника К.И. Чуковского (12 марта 1968 г.):
"Сейчас вспомнил, что была в Одессе мадам Бухтеева... У нее было нечто вроде детского сада — и туда мама поместила меня, когда мне было лет 5–6… Мы маршировали под музыку, рисовали картинки. Самым старшим из нас был кучерявый, с негритянскими губами мальчишка, которого звали Володя Жаботинский. Вот когда я познакомился с будущим национальным героем Израиля — в 1888 или 1889 годах!!! "
Из дневника К.И. Чуковского (5 апреля 1964 г.):
"Влад. Жаботинский сказал обо мне в 1902 году:
Чуковский Корней,
Таланта хваленого,
В 2 раза длинней
Столба телефонного".
Из письма Чуковского (12 сентября 1965 г.):
"От всей личности Владимира Евгеньевича шла какая-то духовная радиация, в нем было что-то от пушкинского Моцарта… Рядом с ним я чувствовал себя невеждой, бездарностью, меня восхищало в нем все… Книги на всех языках загромождали его маленький письменный стол. Тут же были сложены узкие полоски бумаги, на которых он писал свои замечательные фельетоны под заглавием "Вскользь".
Писал он эти фельетоны с величайшей легкостью, которая казалась мне чудом. Присядет к столу, взъерошит свои пышные волосы и ровным почерком, без остановки пишет строку за строкой.
Помню, как он, вместе с моей невестой и многими другими друзьями, принимал живое участие в раздаче угля (перед Пасхой) беднейшим евреям, жившим под землей в катакомбах. Никогда я не видал такой страшной бедности. С ним спускались в эти мрачные подземелья Гинзбург, Кармен и я; мы раздавали беднейшим какие-то "квитки" для получения угля, и Владимир Евгеньевич нередко присовокуплял к этим квиткам свои деньги…
В 1916 году я снова был в Лондоне. Жаботинский пришел ко мне в гостиницу, мы провели с ним вечер, он оставил в моем рукописном альманахе короткую дружескую запись - и я долго бродил с ним по Лондону… Что с ним было дальше, я не знал, покуда не прочитал замечательную Story of his Life by Joseph В. Shlесhtman. Думаю, даже враги его должны признать, что все его поступки были бескорыстны, что он всегда был светел душой и что он был грандиозно талантлив. Как и всякий подлинный талант, он был скромен и держался со всеми нами на равной ноге - со мной, с Вознесенским (Бродским), с Карменом и другим сотрудниками "Одесских новостей".

Источники
Биография (текст):
1. Иванова Е. ЧиЖ. Чуковский и Жаботинский, 2005.
2. Моше Бела. Мир Жаботинского. М: Восточная литература, Мосты культуры/Гешарим, 1992 г. 336 с.
3. Сайт Института В. Жаботинского. URL: http://en.jabotinsky.org/zeev-jabotinsky/life-story/
4. Сайт ЯрГУ им. П.Г. Демидова. История. URL: https://www.uniyar.ac.ru/yargu/story/
Фото:
1. Сайт Института В. Жаботинского. URL: http://en.jabotinsky.org/zeev-jabotinsky/photograph-gallery/
2. Иванова Е. ЧиЖ. Чуковский и Жаботинский, 2005. URL: https://coollib.net/b/125822/image

Из произведений и переводов Владимира (Зеева) Жаботинского

Отрывок из поэмы «Бедная Шарлотта» (1904)

«Пишу письмо тайком и в полутьме,
и вы его получите в конверте
без штемпеля темницы. — Я в тюрьме.
Шарль, я в тюрьме и жду на утро смерти,
но чувствую — хоть между нами даль —
что вы меня приветствуете гордо
и радостно и вам меня не жаль,
что сами, — Шарль, я в это верю твердо! —
на дне души, сквозь тихую печаль,
вы за меня довольны, вспоминая,
мою давно забытую мечту:
не улететь без смысла, как шальная
нечаянная, пуля в пустоту,
и умереть без злой тупой досады,
что жизнь ушла сквозь пальцы, как песок

Мечта сбылась...

Светло, пора сдержать размах пера —
и, может быть, и вообще пора:
хотя и рано, кажется, но кто-то
уже прошел по сонному двору.
Прощайте, брат, и помните сестру.
Я вспомню вас на плахе, и умру
с улыбкой.
Ваша бедная Шарлотта».

Из стихотворения «Ворон» (Эдгар По)

“Prophet!” said I, “thing of evil!—prophet still, if bird or devil!
By that Heaven that bends above us—by that God we both adore—
Tell this soul with sorrow laden if, within the distant Aidenn,
It shall clasp a sainted maiden whom the angels name Lenore—
Clasp a rare and radiant maiden whom the angels name Lenore.”
Quoth the Raven “Nevermore.”

“Be that word our sign of parting, bird or fiend!” I shrieked, upstarting—
“Get thee back into the tempest and the Night’s Plutonian shore!
Leave no black plume as a token of that lie thy soul hath spoken!
Leave my loneliness unbroken!—quit the bust above my door!
Take thy beak from out my heart, and take thy form from off my door!”
Quoth the Raven “Nevermore.”

And the Raven, never flitting, still is sitting, still is sitting
On the pallid bust of Pallas just above my chamber door;
And his eyes have all the seeming of a demon’s that is dreaming,
And the lamp-light o’er him streaming throws his shadow on the floor;
And my soul from out that shadow that lies floating on the floor
Shall be lifted—nevermore!

Из перевода стихотворения «Ворон» В. Жаботинского

«Адский дух иль тварь земная, — повторил я, замирая, —
Ты — пророк. Во имя Неба, — говори: превыше гор,
Там, где Рай наш легендарный, — там найду ль я, благодарный,
Душу девы лучезарной, взятой Богом в Божий хор, —
Душу той, кого Ленорой именует Божий хор?»
‎Каркнул Ворон: «Nevermore».

«Если так, то вон, Нечистый! В царство Ночи вновь умчись ты» —
Гневно крикнул я, вставая: «Этот чёрный твой убор
Для меня в моей кручине стал эмблемой лжи отныне, —
Дай мне снова быть в пустыне! Прочь! Верни душе простор!
Не терзай, не рви мне сердца, прочь, умчися на простор!»
‎Каркнул Ворон: «Nevermore».

И сидит, сидит с тех пор он, неподвижный чёрный Ворон,
Над дверьми, на белом бюсте, — так сидит он до сих пор,
Злыми взорами блистая, — верно, так глядит, мечтая,
Демон, — тень его густая грузно пала на ковёр —
И душе из этой тени, что ложится на ковёр,
‎Не подняться — nevermore!